Роман Тыртов, известный публике под псевдонимом Эрте, прославившийся своими графическими работами, а также скульптурами и эскизами костюмов, дизайнерскими работами в театральной и кинематографической сфере, родился в семье морского военного инженера в Петербурге.

Семья преподавателя морских учебных заведений, генерал-майора Кронштадтского инженерного училища 23 ноября 1892 года обрела продолжателя рода военных и будущего носителя чести фамилии Тыртовых — сына Романа. Маленький наследник обожал мать, был очень мягким и нежным мальчиком: проводил много времени в обществе женщин, подруг матери, что не могло не оставить след в его мировосприятии. Понятие о женственности и утонченности он, совсем юный сын военного, впитывал с младенчества. Легенда о том, как пятилетний Роман нарисовал эскиз платья для своей матери, убедив взрослых сшить его, начинает историю успеха Эрте в качестве не только модельера, но и харизматичной личности, не без влияния которой в дальнейшем складывалось общественное представление о моде, вкусе, стиле.

Роман провел все свое детство в частых походах к модисткам и в театр.

Окруженный бабушками и тетушками, он ездил на выставки и в музеи, из рассказов матери и ее подруг узнавал о новых тенденциях кутюрье и парфюмерных домах. У них непрестанно гостил давний друг семьи Тыртовых — композитор Римский-Корсаков, который повлиял на решение отца Романа о том, чтобы мальчик обучался играть на фортепиано, а также посещал драматические постановки в театре.

Надежды семьи разрушились, когда двадцатилетний Роман, предав понятия о семейной чести и достоинстве высокообразованной интеллигенции с весьма суровыми представлениями о службе мужчины, уехал в Париж.

До того как отправиться в модный центр всей Западной Европы, Роман рисовал графические эскизы для «Дамского журнала», деньги от которых недолго помогали ему впоследствии, так как жизнь в Париже оказалась гораздо дороже жизни в Петербурге. В самом конце его пребывания в гимназии в Кронштадте тяга к рисованию и различного рода искусствам стала для Романа невыносимой, он категорически отказался от отцовского предложения продолжить службу и выпросил один-единственный подарок на свое восемнадцатилетие — заграничный паспорт.

Зимой 1912 года девятнадцатилетний Роман, провожаемый семьей, отправился с железнодорожного вокзала Петербурга прямо в сердце модной индустрии — Париж. С невообразимой настойчивостью и удивительный желанием стать художником Роман ворвался в столицу Франции.

Юноша уже называл себя Эрте. Псевдоним, собранный из заглавных букв его имени, был взят Романом, «чтобы не пятнать честь и достоинство своей фамилии», как выражался его отец. В понимании отца и всего семейства Тыртовых, избрать другую службу, кроме военной, означало предать все предыдущие поколения потомственных военных.

Он не взял с собой ничего, кроме воспоминаний о детстве, проведенном в деревне, юности в гимназии, матери, которая привила ему любовь к искусству, и суровом отце-военном. Он не взял с собой даже многочисленные эскизы, созданные в России. Роман сбежал, оставив Россию с ее русской жизнью, и начал новую жизнь француза.

Однако Париж встретил молодого человека не так радостно, как тот рисовал себе в мечтах. У Тыртова не было в этом городе знакомых, а попасть в художественные круги, в которые он так стремился, не удавалось. Деньги таяли все быстрей и быстрей, а мысли о возвращении домой не отпускали.

Много позже ему удалось устроиться рисовальщиком в не самый известный модный дом, однако его постигла неудача: спустя месяц работы хозяйка заведения вернула ему эскизы, сославшись на полное отсутствие таланта. На следующий день в порыве отчаяния (у Романа практически полностью закончились деньги) он вложил возвращенные эскизы в конверт и отправил их самому знаменитому и влиятельному на тот момент человеку в индустрии моды — кутюрье Полю Пуаре.

Удивительно, но двадцатилетнему Роману по почте пришел ответ от кутюрье, в котором он просил о встрече.

Этот момент является переломным в жизни молодого дарования, поскольку каких-либо глубоких академических знаний в области рисунка он не получал, и приглашение к сотрудничеству с мастером такого уровня, как Пуаре, было подарком судьбы. Индивидуальный стиль и видение Роман выработал сам, с измальства рисуя стилизованные человеческие фигуры, придумывая для них наряды. В юные годы сформировалась изощренная манера передачи воображаемого образа в рисунке, а также характерные движения линий, впоследствии ставшие одной из самых узнаваемых черт художника.

После встречи с Пуаре стало очевидно — молодого Эрте берут на работу. Принятие в компанию самого известного кутюрье начала ХХ века явилось для Романа стартом успешной карьеры. Поль Пуаре и Эрте сразу нашли общий язык, маэстро увидел в нем человека, который с наибольшей точностью смог воспроизвести в графике его идеи. Вместе с Эрте на такой же должности у мастера находился молодой испанец Хосе де Замора, они вместе разрабатывали для модного дома эскизы шляпок, платьев и флаконы для духов.

В 1913—1914 годах Эрте активно занимался оформлением спектаклей, над которыми работал его патрон. Именно Эрте придумал костюмы для знаменитых по сей день спектаклей «Шахерезада», «Жар-птица», «Клеопатра». По прошествии некоторого времени Эрте начал разрабатывать эскизы более самостоятельно.

Костюмы и платья для пьесы Пьера Луи «Афродита» были полностью спроектированы им, он контролировал все этапы производства в мастерской мэтра. Работа с мастером такого уровня, как Поль Пуаре, открывала Эрте двери в светские, а также богемные круги Парижа.

Не менее важным событием в жизни Эрте стало знакомство с князем Николаем Урусовым. С этим человеком он проживет около двадцати лет, пока нелепая смерть последнего не оставит Эрте в одиночестве. Князь Урусов был главным любовным увлечением художника, который с ранних лет восхищался изысканной утонченностью андрогинных людей. Николай стал менеджером Эрте, позволив ему посвятить все свое время искусству.

Затем была война, Париж опустел, Пуаре мобилизовали, фирму пришлось закрыть. К счастью, Эрте смог снять виллу в Монте-Карло и, сопровождаемый любимыми людьми, Урусовым и матерью, остался там. В течение нескольких месяцев от отца Эрте не было никаких известий, однако спустя время семья получила письмо о том, что он находится в плену. Эта новость стала причиной для отъезда матери домой, в Петербург. С началом войны строить карьеру в сфере моды в Париже было бессмысленно, и Эрте, решив сотрудничать с журналами из США, выбрал Harper’s Bazaar.

В 22 года он был принят в это издание на постоянную работу в качестве иллюстратора. Далее в течение двадцати лет каждый номер журнала сопровождался рисунками русского художника.

В 1920-е годы Эрте предложил миру много нового: в частности, асимметричное декольте и спортивного покроя мужские и женские костюмы, которые позже назовут «унисекс». Он отыскал своих родителей и перевез их во Францию. После 10 лет активного сотрудничества с Harper’s Bazaar, в 1925 году, он отправился в Голливуд, чтобы подписать полугодовой контракт с «Метро-Голдвин-Майер». Во время Второй мировой войны Эрте продолжал работать на Париж, затем переехал в провинцию. Интерес к стилю ар-деко постепенно угас, чтобы возродиться в 1960-х. В 1967 году произошло невероятное и нью-йоркский Метрополитен-музей приобрел 170 работ Эрте.

В 1975 году Эрте опубликовал дневниковые записи в автобиографии под названием «Вещи, которые я помню». Книга начинается с детства, с воспоминаний Романа об утраченной стране — России.

До конца жизни работы художника выставлялись в галереях мира, канал «Би-би-си» снял о нем передачу, а серия «Алфавит», впервые напечатанная в 1977 году, оказалась самой знаменитой серией мастера.

«Я не просто что-то рисую, я рисую то, что хочу рисовать, и делаю это в своей собственной манере, которая никогда не подвергалась влиянию других художников или художественных течений. Глубокое влияние на стиль моих произведений, исключая его шлифовку путем постоянной работы, оказали персидские и индийские миниатюры, а также греческие вазы, которые я увидел в Эрмитаже в детстве. Я уверен, что влияние впечатления, оставленного Эрмитажем, сохранилось во мне до сих пор, даже несмотря на то, что прошло столько лет» — такими словами объяснял великий художник происхождение своего стиля и манеры видения человеческой фигуры.

Стиль ар-деко, обретший популярность в начале 1920-х годов и получивший свое полное развитие в конце 1930-х, навеянный салонной мишурой и богемной жизнью, а также древним искусством Египта и Африки, кубизмом — с одной стороны, и «Русскими сезонами» — с другой, был наиболее близок Эрте. Легкость и прямолинейность, сладострастные женские тела как мотив композиций, чистый цвет, а также простота и уверенность в движении линий — все это не могло не напоминать ему о детстве, ведь он провел его с матерью и ее подругами.

Ар-деко зародилось в Париже среди богемных кругов как ответная реакция на технократическое восприятие мира, к которому с каждым годом приходило все большее число людей.

Чтобы лаконично и эффектно обозначить одного из главных действующих лиц спектакля, эскиз для ревю которого называется «Ангел-арфист», Эрте, зная о силе воздействия композиционного решения, устанавливает фигуру ангела в центре произведения. Используя знания об акцентных точках на изображении, усиливающих эмоциональное воздействие на зрителя, художник не забывает о движении и строгости линий. Ангел, мягко перебирающий струны на арфе, корпус которой, если присмотреться, — фигура живого человека, представлен таким образом, что кажется, будто он взывает к своему необычайному инструменту, протянув руки вверх. Ладони обращены к лицу человеческого существа, закованного в струны-цепи.

Во время войны, когда Париж опустел и все, кто когда-либо соприкасался с модой, покинули город, Эрте не пожелал прекращать работу. Решив покорить Америку, он, выбирая, в каком из журналов работать — Harper’s Bazaar или Vogue, бросил монетку. Выпал Harper’s Bazaar, в котором ему как раз предлагали место. С этого момента мир моды и фантазии модных кутюрье будут определятся отчасти образами, созданными Эрте для Harper’s Bazaar.

Стилизуя женские и мужские фигуры, Эрте непременно облагораживал фигуру, делая ее элегантной, утонченной и женственной. Для эскизов платьев, сценических костюмов и обложек Harper’s Bazaar художник черпал вдохновение из древнеегипетских, а также восточных изображений женщин. Гуаши, используемые в работе над обложками, походили некоторыми чертами где-то на ассамбляж, где-то на кадры из фильма, а где-то на портретную фотографию. Дамы на обложках журнала изображены под разными ракурсами, автор может давать образ крупно (дабы была возможность рассмотреть украшения), а может представить общий вид (чтобы можно было оценить наряд в целом).

Даже спустя много лет после пика популярности ар-деко образцы женственности, лаконичности и элегантности, созданные Эрте, для многих стилистов и кутюрье являются примером для подражания.

Впервые напечатанная в 1977 году серия «Алфавит» стала визитной карточкой Эрте. Выполненные гуашью работы обретут завершенность, лишь когда их автору будет около девяноста лет. В то время художник преимущественно занимался незаконченными проектами.

Серия «Алфавит» была начата в 1924 году, и в пластическом выражении каждая из двадцати шести букв представляет собой стилизованное человеческое тело. Возможно, именно тот факт, что художник напрямую воздействует на зрителя образом, ему же подобным, является одной из главных причин такого невероятного успеха этих работ.

Спустя некоторое время после публикации серию «Алфавит» приобрел один коллекционер, поэтому бурная реакция публики на серию «Цифры» была вполне ожидаема: почитатели творчества мастера долго не смогли бы еще увидеть в оригинале «Алфавит», а так как появились литографии с «Цифр», стало возможным наслаждаться кистью Эрте без каких-либо препятствий.

Литографии из серии «Цифры» были абсолютно непохожи на работы из серии «Алфавит», однако сохранили тенденцию к раскрытию восприятия человеческого тела глазами художника. Серия «Цифры» сочетает в себе то, что более всего ценил мастер: элегантность, остроумие, тщательность в завершении работы и особенно восточную утонченность.

На протяжении всей художественной карьеры Эрте, будучи преимущественно графиком, ни разу кардинально не менял материал для работы. Он с юности использовал гуашь, карандаши и уголь. Однако, будучи уже немолодым, мастер проникся идеей объемного воплощения эскизов и увлекся скульптурой.

Эксперименты по передаче объемности фигур Эрте начал по окончании войны: после проведенного времени в Испании, а также под впечатлением от работ Гауди.

Он стал работать с металлом, который привлек в силу того, что существует много способов его обработки: полировка, золочение, патинирование, использование цветных лаков, которые способных при правильном применении производить разный эффект.

В скульптуре Эрте искал то, чего ему постоянно не хватало в эскизах, — максимальной приближенности творений к жизни. Объем, который был так необходим мастеру, теперь позволял раскрыть другие стороны эскизов, внести большую ясность в произведение, душу и смысл.

Еще одной композицией, созданной по более раннему эскизу, является скульптурная работа «Сирены».

Основой для нее послужила цифра «3» из серии «Цифры».

Перевернутая тройка, смысловой центр которой тут же смещается в сторону изображенных персонажей, а не формальной передачи числительного, представляет собой соприкасающиеся изящные закрученные рыбьи хвосты двух сказочных персонажей, становящиеся одним плавником. В руках женщины держат маленьких белых рыб.

Мифология была для Эрте одним из сильнейших источников вдохновения, полулюди-полуживотные не раз встречаются в его графических и скульптурных произведениях.