Один из основоположников нового стиля живописи — импрессионизма — Альфред Сислей родился 30 октября 1839 в Париже в семье англичан. Его отец, Уильям Сислей, происходивший из старинного лондонского купеческого рода, был женат на своей двоюродной сестре Фелиции. Дед Альфреда возил из Франции в Англию различные товары, и благодаря ему семья Сислей осела в Париже.

Альфред был самым младшим, четвертым, ребенком, и родители окружили его заботой и вниманием. Мальчик рос послушным и скромным, прилежно учился, а когда отец решил привлечь выросшего сына к торговле, тот вовсе не противился.

В восемнадцатилетнем возрасте Альфред отправился в Лондон изучать коммерческое дело. Город для Сислея оказался чужим, но именно там будущий художник познакомился с творчеством английских мастеров кисти, таких как Джон Констебл, Ричард Паркс Бонингтон и Джозеф Мэллорд Уильям Тернер. Их искренние изображения английской природы поразили молодого человека, и вскоре он осознал, что вовсе не хочет становиться торговцем.

По возвращении в Париж Сислей заявил отцу, что мечтает быть художником и намерен учиться живописи, а не коммерции. Родителя крайне разочаровало решение сына, но тем не менее противиться этому он не стал и назначил юноше достойное денежное содержание.

В 1860 Сислей поступил в мастерскую художника Шарля Глейра при парижской Школе изящных искусств. Наставник оказался чутким и внимательным. Он был приверженцем академического направления в живописи и обучал студентов на классицистических образцах искусства.

В 1862 в мастерскую пришли заниматься молодые художники: Клод Моне, Огюст Ренуар и Жан Фредерик Базиль. Глейр позволял ученикам рисовать обнаженных натурщиков, но все же требовал от них исправлять пропорции и линии, приближая изображение модели к канонам античной классики. Однако Моне и Ренуар уже были увлечены творчеством новых французских реалистов, таких как Франсуа Милле и Оноре Домье, которые открыто протестовали против официального искусства. Сислей же, как и Базиль, очень серьезно относился к обучению в Школе. Он даже пытался стать кандидатом на Римскую премию — высшую награду прилежного студента, дававшую право в течение пяти лет бесплатно получать образование в Римской Академии художеств. Но оказалось, что ему ближе желание изображать в своих творениях живую и непосредственную натуру, чем рисовать воображаемые идеалистические сюжеты. Вскоре Сислей подружился с новыми соучениками; четверка все чаще стала встречаться вне стен мастерской и обсуждать происходящие в парижских художественных кругах события.

В «Салон отверженных», как назвали парижане новую выставку, ежедневно стекалось огромное количество людей. В центре внимания публики оказалась картина Эдуарда Мане «Завтрак на траве» (1863, Музей д'Орсэ, Париж), которая подверглась таким насмешкам, издевательствам и брани со стороны простых зрителей, что автор был немало раздосадован. Однако на Сислея и его товарищей эта удивительная работа и некоторые полотна других художников, например Гюстава Курбе и Джеймса Уистлера, произвели огромное впечатление.

Молодые люди искренне восторгались свободной и насыщенной солнцем живописью старших мастеров. Клод Моне, друживший с Камилем Писсарро, через него познакомился с Эдуардом Мане и Полем Сезанном.

Вскоре он представил уже состоявшихся художников своим друзьям. На скромного, считавшего себя в искусстве дилетантом Альфреда Сислея новые приятели оказали серьезное влияние. Будучи уже опытными виртуозами кисти, они советовали студентам оставить неинтересные академические занятия в классах и отправиться с мольбертами на природу, зарисовывать реальные пейзажи.Но бросать Школу Сислею и его товарищам не пришлось.

В 1864 у Глейра стала прогрессировать болезнь глаз, и любимый многими учитель вынужден был закрыть свою мастерскую. Оставшиеся без наставника молодые художники все чаще выезжали работать в Фонтенбло и другие места под Парижем.

Их метод отличался от метода пейзажистов старшего поколения, выполняющих этюды на натуре, но заканчивающих картины уже в мастерской. Друзья дописывали свои произведения на свежем воздухе, стремясь запечатлеть на холсте сиюминутное состояние природы. Для этого Сислей, Ренуар, Моне и Базиль обосновались в небольшом живописном местечке Шайи в трактире папаши Пайара «Белая лошадь». Они нашли самый дешевый пансион, но даже он был не всем по карману. Сислей, получавший деньги от своих состоятельных родителей, охотно помогал неимущим друзьям, особенно Ренуару, который сильно бедствовал.

В 1865, стараясь хоть как-то заработать, живописцы задумали выставить свои полотна на очередном Салоне.

Лишь Альфред долго не решался на демонстрацию собственных картин, считая их недостойными всеобщего внимания. Но, поддавшись уговорам друзей, он тоже представил в жюри две ранние работы. Учитывая скандал, возникший после отбора на прошлый Салон, в этот раз академисты проявили больше снисходительности, и картины молодых художников (пока еще очень напоминавшие творения более известных мастеров — Добиньи, Коро, Милле) все-таки попали на выставку. Однако успехом пользовались только произведения Моне, а полотна Сислея остались незамеченными. Он воспринял это как должное и продолжал работать, периодически выезжая в Фонтенбло.

К этому времени относятся романтические увлечения друзей.

Многие не попавшие в официальный Салон живописцы требовали проведения повторной выставки «Отверженных», но протесты и возмущения на сей раз не возымели действия.

В том же году у Альфреда и Эжени родился ребенок – Пьер. Недостойная состоятельного рода Сислеев связь с простой натурщицей стала известна отцу художника, который тут же принял решение лишить сына финансовой поддержки. Молодая семья оказалась в тяжелом положении. Теперь все друзья жили одинаково бедно, и некому было им помочь. Дошло до того, что в 1868, когда Моне, Камиллу и их новорожденного сына Жана выгнали из очередного пансиона на улицу, Клод в отчаянии даже бросился в реку топиться. К счастью, благоразумие взяло верх, и он самостоятельно выбрался на берег.

Так, например, на картине «Лодки на канале Сен-Мартен в Париже» (1870, собрание Оскара Райнхардта, Винтертур) запечатлена ранняя сырая весна.

На первом плане изображены пришвартованные к берегу весельные лодки и катера с короткими белыми трубами. Вдалеке видны беленые городские дома; под кронами деревьев, только начавших распускать свои листья, прогуливаются люди. Прозрачная вода канала, покрытая рябью, переливается мельчайшими оттенками от голубовато-зеленого до бело-желтого.

Благодаря легкости колорита и его точным цветовым соотношениям кажется, будто над водой проносится ветер, а все происходящее на полотне — реально.

То же самое чувствуется и при взгляде на картину «Канал Сен-Мартен в Париже» (1870, Музей д'Орсэ, Париж). Здесь художник добивается желаемого эффекта при помощи изображения уходящего лентой вдаль водного пространства. Бóльшую часть пейзажа занимает холодное облачное небо, накладывающее на все произведение отпечаток легкой меланхолии.

В письмах к друзьям Сислей утверждал, что «небо ни в коем случае не может быть только фоном. Небо не только придает картине глубину, <…> оно сообщает ей также движение своей формой». Вода, небо и здания заднего плана, окутанные туманом, написаны холодными голубовато-серебристыми и белесыми тонами, отчего зритель буквально ощущает, как дрожит над каналом сырой воздух.

В июле 1870 правительство Наполеона III объявило Пруссии войну. Во Франции началась хаотичная мобилизация, по Парижу ходили противоречивые слухи то о триумфальном разгроме войск неприятеля, то о катастрофичном поражении французских солдат. Фредерик Базиль даже записался 10 августа в армию и с Третьим полком зуавов отправился на фронт. Позже Сислей узнал, что 28 ноября его друг погиб в сражении при Бон-ла-Роланде.

С каждым днем ситуация в Париже ухудшалась. К началу осени столицу Франции уже осаждали прусские войска, и многие парижане спешили покинуть город.

Альфред с Эжени, сыном и годовалой дочерью Жанной тоже в панике бежали в не охваченные военными действиями места. Художнику не удалось забрать с собой картины, некоторые крупные вещи, и с небольшим количеством денег и багажа он выехал за пределы Парижского округа. Бóльшая часть его довоенных произведений бесследно пропала. Оставшиеся жители оказались в оккупации, ели кошек, собак и крыс. В городе царили болезни, процветали мародерство и убийства. Люди понимали безысходность положения и самостоятельно отправлялись умирать на кладбища. 5 января 1871 прусские войска начали обстрел Парижа. Горожане не выдержали мучительного голода, зимних морозов и ежечасного артиллерийского огня, и 28 января 1871 столица пала. Франция проиграла войну Пруссии.

Осада и взятие Парижа серьезно ударили по благосостоянию семьи Сислеев. Победители занимали уцелевшие от обстрела дома и распоряжались найденным имуществом как хотели. Отец художника тоже лишился крова и разорился. Восстанавливать торговлю было просто невозможно: город, разрушенный и в прямом смысле залитый кровью, представлял собой жалкое зрелище. Сислей оказался перед фактом, что их некогда состоятельная семья коммерсантов превратилась в нищих, обездоленных людей, и лишился последней надежды на обеспеченную жизнь хотя бы в будущем. После заключения перемирия с Пруссией в Париже вспыхнуло вооруженное восстание, вылившееся в революцию. В результате столица на семьдесят два дня попала под власть коалиции социалистов и анархистов. В эту политическую игру были втянуты и некоторые живописцы, например Курбе.

Сислей предложил коммерсанту два своих пейзажа, которые тому очень понравились. Друзья возлагали надежды на талант успешного продавца и даже не стали отдавать свои произведения на суд жюри вновь начавшего действовать Салона, сочтя это бесполезным занятием.

Живописцы, работавшие в новой манере, не принятой официальными художественными кругами, стремились к объединению. Сислей с семьей поселился в пригородном Аржантёе, где поблизости проживали Моне и Ренуар. Вскоре друзья возобновили встречи в кафе Гербуа, в котором любили бывать до войны. Главным заводилой и спорщиком в этой компании оказался Эдуард Мане. Именно поэтому художников в прессе стали называть «бандой Мане».

Сислей с упоением работал на свежем воздухе и, окрыленный возможными перспективами, создавал удивительно нежные по колориту и атмосфере солнечные полотна. В картине «Мост в Вильнев-ла-Гаренн» (1872, Музей Метрополитен, Нью-Йорк) разлито радостное, приподнятое настроение. Изображенный на ней пригород Парижа с небольшими домиками на набережной канала выглядит уютным местечком, жизнь в котором течет неторопливо и счастливо. Плавают на лодках местные жители, под мостом сидят влюбленные парочки. Летний солнечный день показан посредством голубых, теплых желто-белых, фиолетовых и зеленых тонов с ярко-желтыми и охристыми акцентами. В прозрачной воде, покрытой рябью, отражается бескрайнее звонкое небо с легкими белыми облаками, делая все произведение воздушным и наполняя его влажной прохладой и удивительным светлым лиризмом.

В самых ранних картинах Сислея ощущалось влияние Добиньи. В дальнейшем он находился под впечатлением от творчества Коро. Но со временем новый подход к изображению природы, который художник наблюдал в работах своих друзей, и прежде всего у Моне, стал несколько изменять и его стилистику. Постепенно в произведениях Сислея мазок становился все резче и контрастнее, внося более уверенные, но грустные нотки, а нежность и лиризм звучали уже не так ярко и выраженно.

Например, холст «Сена под Буживалем» (1872, Художественная галерея Йельского университета, Нью-Хейвен, штат Коннектикут) вызывает двойственные эмоции. Его левая сторона представляет небольшую набережную с зелеными деревьями, которые тянут свои ветви к небу.

В тени крон стоит молодой человек, наблюдающий за пришвартованными тут же яхтами и лодками. Вся композиция этой части навевает легкое лирично-созерцательное настроение, которое резко контрастирует с правой стороной полотна. Там — серое, хмурое небо, повторенное в отражении, и немногочисленные домики на другом берегу реки, четко выделяющиеся на фоне бескрайнего облачного неба. Этот водный пейзаж обдает холодом, в нем чувствуется усталая грусть автора.

Но особенно влияние Моне заметно в картине «Поля на холмах близ Аржантёя» (1873, Выставочный зал, Гамбург). Насыщенно-зеленые оттенки капустных грядок, травы и деревьев контрастируют с легкими линиями желтых тонов, изображающими злаковые культуры.

Художник много работал, Дюран-Рюэль охотно брался продавать его картины, но ими мало интересовались. И даже в тех редких случаях, когда их кто-то все же покупал, Сислей получал гроши, которые никак не могли исправить его бедственное положение. То же происходило и с полотнами остальных импрессионистов. Коммерсант объяснял друзьям-живописцам, что их творчество мало кто знает. Пытаясь исправить ситуацию и обсуждая варианты решения проблемы, Сислей предложил товарищам воспользоваться идеей, которую выдвинул еще Базиль в 1869, — организовать собственный союз художников и попытаться заинтересовать зрителей и критику. Так 27 декабря 1873 была создана «Ассоциация независимых живописцев, скульпторов, граверов и пр.». Выставка картин членов этого объединения состоялась уже весной следующего года в коммерческой галерее фотографа-экспериментатора Надара. Экспозиция началась 15 апреля 1884. В течение месяца зал открывался в восемь утра и закрывался поздно, в десять вечера; вход стоил всего один франк. Дюран-Рюэль оплатил публикацию каталога выставки, куда вошли репродукции полотен уже известных художников и лучших работ друзей Сислея. В нем были представлены двадцать восемь картин Коро, двадцать семь Милле, по семь Курбе и Мане, пять Писсарро, четыре Моне, три Сислея.

Не участвовал только Ренуар, так как его позже всех познакомили с Дюран-Рюэлем. Вступление к изданию написал критик Арман Сильвестри. Он утверждал, что существует логическая линия развития живописи, ведущая от Делакруа, Коро и Курбе к Мане, Моне и Сислею. Рекомендуя читателям и зрителям взглянуть на произведения нового художественного общества, Сильвестри писал: «На первый взгляд трудно определить, что отличает картину господина Моне от картины Сислея и манеру последнего от манеры Писсарро. Небольшое исследование скоро покажет вам, что господин Моне самый умелый и самый смелый, господин Сислей самый гармоничный и самый нерешительный, господин Писсарро самый правдивый и самый наивный… При взгляде на их картины нас, прежде всего, поражает, что они ласкают глаз, что они, прежде всего, гармоничны.

Их следующей отличительной чертой является простота, посредством которой эта гармония достигнута. Довольно быстро можно обнаружить, что весь секрет заключается в очень тонком и очень точном наблюдении взаимоотношений тонов. <…> Свет заливает их полотна, и все в них — радость, ясность, весенний праздник…"

Сначала публика посещала выставку очень охотно, но затем зрители стали приходить, исключительно чтобы посмеяться. Все чаще звучал придуманный кем-то анекдот про метод импрессионистов. Якобы он состоит в том, что пистолет заряжается несколькими тюбиками краски, затем из него стреляют по холстам, после чего подписывают работы — и все готово!

Слово «впечатление» — «impression» — стало единственной положительной оценкой выставки, а вскоре и непосредственно названием художественного метода Сислея и его друзей. Когда живописцев в прессе стали называть импрессионистами, никто из них, конечно, не был против. Главную идею их творчества критики и зрители все-таки поняли — это передача и фиксация на полотне ускользающих мгновений состояния природы, впечатления от конкретного момента жизни.

Очень многие мастера, особенно Моне и Писсарро, после экспозиции стали узнаваемыми, а их картины несколько поднялись в цене. Однако у Сислея, по-прежнему остававшегося в тени своих более успешных товарищей, жизненная ситуация оставляла желать лучшего.

На вырученные от продаж своих произведений деньги летом 1874 Альфред Сислей совершил непродолжительную поездку в Англию. Там художник написал серию картин с видами Хэмптон-корта.

Полотно «Под мостом в Хэмптон-корте» (1874, Художественный музей, Винертур) написано в спокойной ненавязчивой манере. Быстрая река с зелеными берегами и перекинутый через нее широкий деревянный мост представляют собой сложный мир, где природа гармонично соединяется с результатами трудов человека. Мост изображен так, что зритель будто стоит под ним и наблюдает, как гуляют по пляжу люди, проплывают на байдарке спортсмены в белых майках, видит различные строения на берегу.

Все в полотне словно дышит жизнью, в том числе мрачное мощное сооружение в центре. Такого эффекта художник добился благодаря технике наложения множества раздельных контрастных мазков, которая делает воздух подвижным, а свет — вибрирующим. Многие искусствоведы считают английскую серию произведений Сислея вершиной его творчества.

Между тем, вернувшись из Англии, живописец снова был вынужден сменить жилье, в который раз ставшее ему не по карману. Вместе с семьей он переехал в Вуазен – дальний район городка Лувесьенн, расположенный отнюдь не рядом с Парижем. Художник без устали работал, каждый день он то выходил на берег реки, то устраивался где-нибудь в саду, а если погода становилась слишком холодной, писал, сидя возле окна своей мастерской.

Приблизительно в это же время Сислей увлекся японскими гравюрами на дереве. Творчество знаменитых японских графиков Андро Хиросиге и Кацусика Хокусай оказало некоторое влияние на композиционные приемы живописи художника. Особенно это заметно в его зимних пейзажах.

Например, картина «Снег в Лувесьене» (1874, Мемориальная галерея Филлипс, Вашингтон) имеет прямой ракурс, подчеркивающий перспективу и ритм заснеженных деревьев и заборов. Одинокая фигура в центре и определенная симметрия пространства — элементы композиции, которые изначально были присущи японскому искусству, но в дальнейшем их с успехом использовали и многие европейские мастера.

Эта работа поэтизирует окутанную снежным покровом природу. Голубовато-белесый снег оттеняет неяркие желто-серые дома, а человек под зонтом вызывает светлую печаль. Продуманным и легким движением мазка Сислей изображает, и как по-разному ложится снег на ветки деревьев и доски забора, и неясные очертания предметов. И в то же время все вокруг сливается, отчего кажется, что холодный лиричный образ увиден сквозь снегопад.

Отзыв о произведениях художников, который для «Figaro» написал Вольф, был не самым лестным и содержал такие строки: «Возможно, что это неплохое дело для тех, кто собирается спекулировать на искусстве будущего, но со следующей оговоркой: импрессионисты производят то же впечатление, какое производит кошка, разгуливающая по клавишам пианино, или обезьяна, случайно завладевшая коробкой красок…»

Несмотря на постоянно возникавшие препятствия, 24 марта 1875 аукцион все-таки состоялся.

На нем были представлены двадцать полотен Моне, двадцать одна картина Сислея, двадцать — Ренуара.

Аукцион полотен импрессионистов превратился в распродажу дешевого товара, который проводился с беспримерной жестокостью по отношению к авторам. По воспоминаниям очевидцев, ведущий даже вынужден был вызвать полицию, чтобы помешать перебранкам вылиться в настоящую драку. Публика, раздраженная непонятной живописью и вялым заступничеством редких защитников несчастных художников, пыталась сорвать продажу, выла и улюлюкала при каждом объявлении цены. Произведения уходили за бесценок на глазах живописцев, их стоимость порой даже не превышала стоимости рамы. За такие гроши друзья не продавали свой труд уже давно. Так, за картины Сислея платили от пятидесяти до трехсот франков, что в итоге даже не покрыло тех денег, которые он вложил в свои творения и организацию аукциона. В очередной раз оказавшись объектами грубых насмешек и оскорблений, импрессионисты еще долго не могли прийти в себя.

В следующем году из-за обострившихся финансовых проблем Сислею с семьей снова пришлось переехать в еще более дешевое жилье. На сей раз он перебрался в Марли. Весна 1876 в этом местечке оказалась полноводной, а для художника плодотворной. Здесь он написал серию картин, изображающих затопленный наводнением городок.

В произведение «Наводнение в Пор-Марли» (1876, Музей д'Орсэ, Париж) живописец ввел свой излюбленный мотив — дома и воду, в которой отражаются небо, деревья и лодки. Природа, словно подрагивая, растворяется в сыром воздухе. Удивителен колорит картины: серебристо-голубые и бледно-розовые оттенки создают печальное, но при этом поэтически-возвышенное настроение, подчеркнутое насыщенно-коричневыми акцентами. Мастер как бы отделяет водную гладь от бескрайнего хмурого влажного неба.

Но если творческий задор у друзей-художников, несмотря на неудачи, не проходил и они с упоением продолжали работать, то обстоятельства жизни из года в год у них складывались все хуже и хуже.

Отец Сислея все чаще болел и месяцами не мог работать. Сын же был не в силах обеспечить даже своих детей и мучился от осознания того, что не в состоянии помочь родителю.

Клод Моне тоже находился в тяжелой ситуации: он боялся признаться заболевшей Камилле, что все их нехитрое имущество заложено и если он в ближайшее время не добудет денег, то их с двумя детьми, один из которых только недавно родился, выгонят из квартиры на улицу за неуплату аренды.

На аукцион Дюран-Рюэля пришло еще меньше посетителей, чем в отель «Друо», однако пресса была в такой же ярости, как и в прошлом году. Альбер Вольф на страницах «Figaro» писал: «Улице Лепелетье не повезло, <…> на этот квартал обрушилось новое бедствие. У Дюран-Рюэля только что открылась выставка так называемой живописи. Мирный прохожий <…> входит, и его испуганному взору предстает жуткое зрелище: пять или шесть сумасшедших — группа несчастных, пораженных манией тщеславия, собралась там, чтобы выставить свои произведения. Многие лопаются от смеха перед их картинами, я же подавлен. Эти так называемые художники присвоили себе титул непримиримых, импрессионистов; они берут холст, краски и кисть, наудачу набрасывают несколько случайных мазков и подписывают всю эту штуку… Это ужасающее зрелище человеческого тщеславия, дошедшего до подлинного безумия…»

Еще одна выставка-аукцион, устроенная в 1877, в которой снова участвовал Сислей, также никому не принесла ни успеха, ни денег. Больше художник не желал участвовать в аукционах и выслушивать издевательства публики.

Приблизительно к этому же времени относится знакомство импрессионистов с состоятельным и успешным исполнителем лирических песен Жан-Батистом Фором. Он стал верным поклонником творчества Сислея, и семья художника долгое время существовала исключительно благодаря его финансовой поддержке.

В 1879 друзья пережили тяжелые потери. У Моне скончалась жена, оставив двоих детей.

Сислей потерял отца, и все его нехитрое имущество еле-еле покрыло имеющиеся долги. У художника больше не было сил сражаться за нормальную жизнь и признание. В том же году он написал письмо одному из своих товарищей: «Я устал от такого длительного прозябания. Для меня настал момент принять решение. Правда, наши выставки принесли нам известность и сослужили мне этим хорошую службу, но я думаю, что нам не следует так долго изолироваться. Мы еще очень далеки от того времени, когда сможем обходиться без престижа, связанного с официальными выставками. Поэтому я решил представить работы в Салон. Если меня допустят, что не исключено в этом году, то я надеюсь, что смогу сделать кое-какие дела…»

Задумал попытать счастья и Ренуар, также предложивший свои картины в Салон.

Как же горько разочаровался Сислей, когда узнал, что все его пейзажи отвергнуты, а полотна Ренуара не только приняты, но даже неожиданно вызвали восторг у жюри.

Привычный для критики и публики академический стиль живописи постепенно терял свои позиции. Прогрессивные ценители искусства и многие именитые мастера кисти осознавали, что академизм как художественное направление «умирает», и начали всматриваться в полотна «непримиримых» живописцев; особенно возросла слава Эдуарда Мане и Поля Сезанна.

Среди почитателей импрессионизма появились журналисты. Горячо поддерживая творчество любимых художников, они язвительно откликались на страницах газет и журналов на статьи напыщенного Альбера Вольфа или Луи Леруа.

«Берег Сены осенью» (1879, Штеделевский художественный институт, Франкфурт-на-Майне) – печальная картина, природа на которой уже потеряла и золотистую листву деревьев, и тепло последних солнечных дней. Серебристо-голубая лента реки уходит вдаль и сливается с холмами и небольшими постройками, еле заметными в тумане. По грязно-бурому берегу мимо редких деревьев прогуливаются двое. Другая пара еще катается на лодке и любуется окрестностями с середины русла реки. Но весь этот навевающий меланхоличное настроение вид словно зачеркнут поникшим над водой темно-коричневым деревом, расположенным на первом плане картины. Художник будто специально отстраняет от зрителей грустный и холодный мир, красоту которого он понял и запечатлел на холсте, но ее все равно не хотят видеть и впускать в свою жизнь люди.

В середине 1880 Сислей вновь сменил место жительства. Теперь он вместе с семьей переехал в Морэ-сюр-Луэн. Этот городок находился еще дальше от Парижа, до него нужно было ехать более ста километров. Однако такая, казалось бы, вынужденная мера на самом деле являлась добровольным изгнанием.

В этом же году Дюран-Рюэль за достаточно большие деньги купил у Сислея несколько полотен, и художник смог поправить свои финансовые дела.

Летом 1880 Моне устроил персональную выставку в галерее «La Vie Moderne», где несколькими месяцами ранее такую же с успехом провел Мане. Экспозиция картин первого вызвала определенный интерес.

Во многих изданиях были напечатаны интервью с художником, в которых он с вызовом заявлял, что никогда не откажется от выбранного им стиля живописи и что в реальности мастеров, работающих в настоящей импрессионистической манере, гораздо меньше, чем они сами о себе представляют.

Эти и многие другие высказывания Моне, а также его возрастающая слава отдалили от него некоторых друзей, в том числе и Сислея. Альфред сильно нуждался в деньгах, но из-за скромности не мог, как его друзья, общаться с журналистами, специально устраивать в прессе скандалы, чтобы привлечь к себе внимание публики. Он сознательно искал уединения, не желая участвовать в художественной жизни Парижа.

На картине «Луан близ Морэ» (1881, собрание Пауля Йорина, Базель-Биннинген) изображен холодный, ветреный день в маленьком городке, расположенном возле реки. По берегам стеной стоит хмурый осенний лес, выполненный в светло-коричневых и грязно-розовых тонах, — он призван показать всю невзрачность и унылость окружающей жизни. Двухэтажные дома, словно полуразрушенные башни, как и одинокое деревце с почти облетевшими красными листьями, грустно и сиротливо высятся на фоне вечернего облачного неба. Разбросанные рядом бревна и фигурки людей оживляют этот пустынный неуютный пейзаж, в который грустно, но одновременно приятно погружаться.

Из добровольного заточения в Морэ Сислею все-таки пришлось выбраться: в конце 1880 Дюран-Рюэль решил устроить аукцион картин импрессионистов. Дело было в том, что его финансовые дела пошатнулись, а позиции импрессионистической живописи оказались сильны как никогда. Организовать привычную выставку «Ассоциации независимых живописцев и пр.» сразу не получилось, так как обиженные друг на друга художники под разными предлогами отказались в ней участвовать. Дюран-Рюэль же без Моне, Сислея, Ренуара и Писсарро проводить аукцион никак не хотел. Самыми непримиримыми противниками оказались Ренуар и Моне. Первый к тому времени, заработав неплохие деньги, вернулся из путешествия по Северной Африке. Его обижало, что на все последние выставки «Ассоциации независимых» его не звали — ведь он стал «художником Салона».

А тут вдруг, словно вспомнив о нем, настаивают на участии. Моне кроме зависти к успешному Ренуару испытывал недовольство тем, что под именем импрессионистов в их круг включили некоторых протеже Писсарро (таких как Поль Гоген), в то время как его собственных последователей никто из коллег и знать не хотел. И только Сислей, будучи очень благодарен Дюран-Рюэлю за финансовую помощь, которую тот ему всегда оказывал, согласился приехать сразу же, как только коммерсант обратился к нему лично. С большим трудом 1 марта 1882 выставка «Ассоциации независимых живописцев» открылась на улице Сен-Оноре, в помещении, арендованном Дюран-Рюэлем. После восьми лет упорной борьбы с художественной общественностью импрессионисты наконец сумели с успехом продемонстрировать зрителям свое искусство.

На некоторое время у Сислея появилась возможность спокойно работать и не волноваться, хватит ли ему средств содержать семью. Но, несмотря на все возрастающий интерес к новому стилю живописи, финансовое состояние единственного торговца импрессионистических картин Дюран-Рюэля было очень нестабильным. А в 1882 у него появился конкурент — Жорж Пти, который объявил, что будет устраивать в Париже ежегодную «Международную выставку» искусства. Едва распахнув свои двери, роскошные галереи Пти тут же привлекли толпы элегантной публики. Летом 1883 Дюран-Рюэль устроил персональные выставки Моне, Ренуара, Сислея. У последнего не купили ни одной работы. Публику интересовали совсем другие художники: прежде всего взлетели в цене полотна Эдуарда Мане, который скончался 30 апреля того же года.

Потерпев фиаско, живописцы впали в депрессию. Уставшие жить в долг художники задумались о переходе к другому торговцу. Первым к Жоржу Пти отправился Моне. Он был особенно подавлен, так как отвык от такого безразличия к своим творениям. Это произошло в 1885, когда Дюран-Рюэль, получивший приглашение от «Американской ассоциации искусства» организовать выставку современной французской живописи, уехал в Нью-Йорк. Ни Сислей, ни его товарищи не верили в возможный успех своих работ на Американском континенте. Между тем произведения Моне, выставленные на «Международной выставке» у Пти, были проданы по вполне приемлемой цене.

Сислей считал своим долгом оставаться верным Дюран-Рюэлю, поэтому снова терпел крайнюю нужду. Кроме того, профессиональные критики, признания которых импрессионисты добивались на протяжении всех предыдущих лет, теперь позабыли о них и заинтересовались их последователями. Молодые художники, такие как Жорж Сера и Поль Синьяк, разработав собственную технику письма на основе находок старших коллег, провозгласили себя неоимпрессионистами, и их еще более дробно выполненная живопись вызвала бурный интерес.

Сислей, как и Моне, с неприязнью относился к молодым «выскочкам», самоуверенно заявлявшим о новом течении в живописи.

И тем не менее он с интересом изучал их технику письма, о чем можно судить по картине «Дорога в Веню-Надон весной» (1885, частное собрание, Франция). Солнечное и яркое по колориту полотно выполнено маленькими дробными мазочками, которые так нехарактерны для работающего крупными гладкими мазками «печального» Сислея. Гармоничные отношения тонов горящей на солнце сочной зелени, коричневых глинистых валунов и бледно-голубого, словно засвеченного, неба убедительно создают дрожащее от летнего зноя марево в картине.

Вернувшийся из США Дюран-Рюэль был очень расстроен, что Моне перешел к конкуренту Пти и художники снова не могут договориться об организации выставки. А между тем коммерсант рассказывал об успехе импрессионистической живописи в Нью-Йорке и обещал мастерам мировую известность.

Но на тот момент, кроме слов, ему больше нечего было им предложить: вырученные от продажи картин деньги только покрыли все его долги и расходы. В результате вслед за Моне к Пти перешел Ренуар, а потом и Писсарро со своими друзьями.

Очередная «Международная выставка» имела большой успех. О Моне и Ренуаре снова заговорили. Сислей же все еще надеялся, что Дюран-Рюэль вот-вот продаст его творения в Штатах.

Нью-йоркские издания «The Critic» и «Tribune» восторженно писали: «Нью-Йорк никогда не видел более интересной выставки, чем эта», а Американскую художественную галерею, где были вывешены полотна французских живописцев, перевели в ранг Национальной Академии художеств, что равнялось официальному признанию импрессионизма. Тем не менее у Дюран-Рюэля возникли большие проблемы: нью-йоркских торговцев французской живописью встревожили неожиданные результаты выставки импрессионистов, и они стали добиваться в Вашингтоне новых таможенных правил для провоза произведений искусства. Из-за этого Дюран-Рюэль не мог выехать в США во второй раз. Сислей, чья семья прозябала в нищете, не выдержал.

Единственной его радостью была живопись, которой он продолжал заниматься.

На картине «Канал Луаны» (1892, Музей д'Орсэ, Париж) изображен маленький городок, расположенный на берегу канала. В прозрачной гладкой воде отражаются словно умытое весенними дождями голубое небо и тонкие высокие деревья. Произведение, написанное в нежно-голубых, бледно-розовых и сиреневых тонах, удивительно светлое и одновременно лирично-печальное.

Работая практически каждый день под открытым небом на протяжении нескольких десятков лет, стоя перед мольбертом и в мороз, и в зной, и даже под дождем, художник серьезно страдал хронической простудой. К середине 1890-х у него парализовало мышцы лица. Эжени все чаще не вставала с постели.

В 1897 Сислей с супругой выехал в Англию, где встретился с родственниками. Во многом эта поездка была устроена для того, чтобы собрать необходимые документы для получения французского гражданства. Родившийся и выросший в Париже художник по документам продолжал оставаться англичанином. В Уэльсском Кардиффе Альфред Сислей зарегистрировал брак с Эжени Лескузе, которая столько лет являлась его преданной спутницей, и официально признал своих детей — Пьера и Жанну. Но, вернувшись во Францию, живописец узнал, что для получения французского гражданства ему не хватает некоторых документов и на родной земле ему так и придется доживать свой век иностранцем. Замкнутость мастера не позволяла ему обратиться за помощью к друзьям.

Он тяжело переживал свои бесконечные неразрешимые трудности, стараясь никого не обременять ими.

Заграничная поездка и свадьба в Англии сильно пошатнули итак весьма скромный бюджет семьи, и Сислей не видел другого выхода, кроме как устроить персональную выставку, чтобы реализовать накопившиеся картины. Для этого он обратился к Жоржу Пти, и вскоре в роскошной галерее удачливого торговца были развешены пейзажи художника.

Однако Сислея ожидал страшный провал: публика почти не посещала экспозицию, а критика обошла мастера дружным молчанием. Живописец не стал устраивать для своей выставки рекламу в прессе, и его скромность в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Практически ничего не продав, подавленный и униженный всеобщим пренебрежением, он вернулся в Морэ-сюр-Луан.

8 октября 1898 Эжени Лескузе Сислей скончалась.

Художник, страдавший раком горла и живший в ужасающей бедности, теперь ожидал своей участи. За неделю до смерти он пригласил в свой дом Моне. Встреча двух друзей была горькой и тяжелой. Сислей попросил Моне позаботиться о своих детях — Пьере и Жанне. Тот понимал, что другу остались считаные дни, и потому не расставался с ним до самой его смерти. Альфред Сислей умер 29 января 1899, 1 февраля его похоронили на кладбище Морэ-сюр-Луана рядом с Эжени. На могилу Сислеев положили тяжелый, покрытый мхом камень, привезенный в городок из леса Фонтенбло, который так любил художник. Моне после смерти Сислея не без помощи Ренуара и Пти устроил грандиозный аукцион, на котором выставил этюды и картины своего ушедшего друга. В прессе появились хвалебные статьи о творчестве безвременно ушедшего живописца. Полученные от распродажи средства составили более ста пятидесяти тысяч франков. Уже через год после смерти Сислея на европейских аукционах его картины даже предварительно оценивались в несколько десятков тысяч франков за полотно.

В 1911 в Морэ-сюр-Луане благодарные жители установили художнику памятник, автором которого является французский скульптор Эжен Тивье. По словам критиков, в настоящее время имя скромного и интеллигентного мастера, «певца спокойных синих рек, цветущих садов и французского неба» навсегда вписано в анналы европейского искусства XIX века.